Диалог культур. Лингвокультурологический аспект. В условиях глобализации нашего мира ни у кого не вызывает сомнения факт, что для успешного ведения дел на мировом рынке необходимо не только знание языков, но и культурных особенностей людей той или иной страны. В конце XX века началось активное развитие науки, которая изучает язык как феномен культуры – лингвокультурологии. Это определенное видение мира сквозь призму национального языка. В рамках этой науки язык выступает не только как орудие культуры, но и как выразитель особой ментальности. Язык и культура находятся в диалоге, во взаимодействии. Язык способен отражать культурно-национальную ментальность его носителей. Гумбольдт В. и Потебня А. утверждали, что язык – это духовная сила. Язык и культура, будучи относительно самостоятельными феноменами, связаны через значения языковых знаков. Согласно гипотезе Э.Сепира и Б.Уорфа, структура языка и системная семантика его единиц коррелирует со структурой мышления и способом познания внешнего мира у того или иного народа. Каким образом система культурных ценностей отражается в языке? У каждой культуры есть свои ключевые слова: для немцев – это точность, порядок, для американцев – индивидуализм, приватность, для японцев – коллектив, командная работа, и так далее. Примечательно, что в России такими словами являются душа, тоска, коллективизм. Чтобы быть ключевым словом культуры, слово должно быть общеупотребительным, частотным, должно быть в составе фразеологических единиц и пословиц. В разных культурах разные представления о мире отражены в языке. Приведем несколько примеров. В западной культуре существует понятие «человек – хозяин вселенной», поэтому в языке существует большое количество слов, начинающихся с приставки self- (сам) – самоопределение, самообразование, даже self-made man (человек, сделавший себя сам), что означает, что человек добился в жизни многих успехов вследствие саморазвития. В восточных культурах, где понятия «человек – властелин природы» не существует, преобладает более гармоничное сосуществование человека с внешним миром. В языках таких культур вы не встретите слова «я», написанного с заглавной буквы. Ярким примером того, как язык соотносится со структурой мышления и способом познания внешнего мира у разных народов, является понятие времени. «Время – деньги» - типичное словосочетание для англоязычных культур, тогда как южная Европа не оценит этого понятия. В слово «пунктуальность» также вкладывается разный смысл. Для немца это означает быть на встрече точно в назначенное время, для японца – за десять минут до встречи, для итальянца – задержаться минут на двадцать. Языковые явления определяются социокультурными явлениями в обществе. Индивидуализм и коллективизм, материализм и одуховленность, так называемые линейное и системное восприятия мира, отношение к окружающей среде и времени (о чем говорилось выше), пространству, способы общения – все эти и другие отличия отражаются в языковых явлениях. Понятие конфликта культур. О неудачах в упрочении ситуаций толерантности свидетельствует хотя бы то, что конфликты продолжаются. Они являются неприятным доказательством того, что причины неудач примирения кроются в самой философии примирения. Определение конфликтов как «локальных», «региональных» не отображает всей реальности и глубины современного насилия. Оно тяготеет к привычному словоупотреблению конфликта как того же, что и раньше, только ограниченного, сдержанного, локализованного насилия, известного нам из предыдущего исторического опыта, прежде всего истории войн (среди них «классовых» и «расовых») этого века. Действительно, мы видим те же самые, или, пусть, более «эффективные» технические средства военного истребления, действующие, как и во времена последней войны. В данном случае мы имеем дело с перенесением традиционных представлений на современность. Нам, фактически, говорят о локальности как об ограниченном использовании той же самой — тотальной — практики истребления в конфликтах настоящего. Это верно только отчасти. Военное истребление людей остается тотальным, максимально полным, но не по масштабам поля уничтожения, а по сути ужасного смысла практики уничтожения. Культурные традиции (локальные формы жизни) оказывают трудно фиксируемое сопротивление, незримо сохраняя идентичность в разных тоталитарных практиках культурного преследования и быстро возрождаясь при благоприятных условиях. Иными словами, крушение локальной формы культурной жизни ,исчезновение способности ее носителей к ее воспроизведению является глубочайшим, последним пределом возможного насилия. С этой точки зрения, тотальное принуждение и уничтожение, направленные на контроль над общими, цивилизационными, условиями человеческого существования и общения — это некоторое (как бы неадекватно сути насилия это ни звучало) ограниченное проявление феномена тоталитарного насилия. Понятие локального для современной конфликтологии должно означать не только территориальную ограниченность, воздержание от массового уничтожения или сверхточного уничтожения техники противника. Локальный конфликт не есть определенным способом контролируемый извне конфликт. Локальный конфликт — это, прежде всего, столкновение локальных форм жизни, особенных культурных миров. Посттоталитарные изменения в характере массового насилия можно передать формулой: от борьбы социальных систем — к межнациональным и этнокультурным столкновениям. «Локальный» сегодня преимущественно должно означать «экзистенциально особенный». Так, скажем, универсальная (мировая) религия приобретает для определенного жизненного мира экзистенциальный смысл сохранения «собственной веры», веры в «Бога, оберегающего именно этот народ». Именно поэтому имеет смысл понимать «локальность» конфликта глубже — как конфликт культурных миров жизни, всегда особенных, даже уникальных, способов бытия или как конфликт онтологий разных культур. Конфликты культур — это насилие, преодолевающее страх собственной смерти перед — мнимой или настоящей — угрозой полной утраты смысла существования: человек культуры теряет смысл жизни вместе с возможной гибелью собственного жизненного мира. Суицидальный терроризм в событиях 11 сентября в Америке — наглядное подтверждение возможности и реальности пренебрежения одновременно собственной жизнью и жизненным миром своей культуры ради потустороннего — трансцендентного утверждения ее ценностей. Это — современные политические и геополитические проявления экзистенциального насилия. Именно они, как-будто региональные, ограниченные, столкновения, на самом деле являют максимально тотальное насилие, направленное на силовое уничтожение и этнокультурной идентичности, и индивидуальных форм человеческой жизни. Современные стратегии силы, проявляющиеся в конфликтах культур, в точном понимании слова более тотальны, чем тоталитарное насилие, поскольку их целью является не только принудительная трансформация (уничтожение) общих цивилизационных условий существования, но и попытка целенаправленно руководить особенным и уникальным — самим способом жизни людей, этнонациональной культурой. Любой абстрактный разговор о том, что демократия сегодня сменяет тоталитарные режимы, не способствует реальному пониманию посткоммунистической ситуации, если не принимать во внимание, что одно из главных отличий посткоммунистического времени как раз и кроется в использовании в политической практике деструктивных сил культурных конфликтов, то есть потенциала экзистенциального насилия.
Диолог и конфликт культур.
Основным познавательным средством неклассической модели социального познания является «диалог» этнокультур, в результате которого изучается «чужой» этнический опыт, используемый в «своей» этнокультуре.
Термин «диалог», прежде всего, предполагает обмен мнениями между различными сторонами. Очевидно, что в зависимости от установки его участников, целей и задач содержание понятия «диалог» изменяется. Диалог может происходить в форме конкретных формальных мероприятий: встреч, переговоров, собеседований, дискуссий, консультаций, конференций и т. д. Конкретные формальные мероприятия имеют большое значение для решения насущных практических проблем. Однако, в общественной жизни вследствие существования множества культур, идеологий, мировоззренческих и иных ценностных установок постоянно идет диалог, который осуществляется на основе циркуляции в общественном сознании различных идей, вырабатываемых интеллектуалами и распространяемых через художественную, научную, публицистическую литературу, средства массовой информации и коммуникации, через деятельность различных организаций и т. д. В ходе этого диалога наблюдается филиация идей, их столкновение, взаимопроникновение, взаимовлияние.
Чтобы диалог приносил полезные результаты независимо от формы его протекания, участники должны руководствоваться определенными принципами. Прежде всего, это признание равноправия сторон. Каждая из сторон диалога должна обладать той мерой свободы, которая исключает возможность диктата, отношений господства и подчинения. Диалог требует от каждой из сторон признания права на существование и равноценность иной мировоззренческой системы, иного типа мышления, иных ценностных установок.
«Диалог культур» является основным познавательным средством неклассической модели социального познания: изучается «чужой» этнический опыт и используется в «своей» этнокультуре. Именно советский период представлен разнообразием взаимопроникновения и активности «диалога» этнокультур. По своей логике, отмечает Х. Г. Тхагапсоев, он распадается на три этапа: 20 – 30-е годы, отмеченные масштабной работой по натурно-полевому изучению и «инвентаризации» этнических культур, созданию письменности и активному освоению русско-европейских (советских) форм культуры, 30 – 70-е годы - этап идеологизации всех сфер жизни и «стирания» различий между народами и культурами и, наконец, 80 – 90-е – годы вулканического всплеска этнического и этнокультурного самосознания и последовавшего за ним ренессанса этнологии, культурологии и гуманитарных наук в целом.
Состояние российского общества на современном этапе с его катаклизмами и социально-политическими потрясениями можно обозначить как переходное. Меняются не только политические декорации, но и структурная организация социальной системы, ценностная ориентация человека и его поведенческая модель, мировоззрение, ментальность, технологии жизнеобеспечения и многое другое. Старая система разрушена, новая еще не сложилась. Но это не только российский, кавказский, это мировой, глобальный процесс. Во всем мире происходят столкновения различных цивилизаций и борьба между альтернативными тенденциями: глобализма и регионализма, интеграции и дезинтеграции и др. Россия не стоит в стороне от этих глобальных процессов.
Развитие национальных культур – объективный, поступательный процесс количественных и качественных изменений.
На современном этапе развития общества народы России при сохранении этнической идентичности имеют одинаковые возможности получения образования, использования средств массовой информации, участия в различных сферах производственной деятельности, право на социальную помощь. Подобные социальные условия во всех современных обществах способствуют уменьшению традиционной дихотомии.
Развитие национальных культур предполагает преемственность прогрессивных традиций культуры своего и других народов; критическое осмысление изживших тенденций художественного творчества; всестороннее развитие и усиление творческой активности наций в «опредмечивании» и «распредмечивании» культурных ценностей, способствующих взаимодействию культур, созданию сходных черт единой общечеловеческой культуры. Особенно ярко эти процессы прослеживаются в развитии литературного творчества.
Конечно, тематическую схожесть литературных произведений национальных авторов Северного Кавказа нельзя рассматривать как обязательный результат взаимовлияний. На схожесть коллизий в первую очередь действуют общие социальные условия жизни, одновременное восприятие жизни художниками слова. В каждой культуре существуют определенные качества, черты, придающие ей национальное своеобразие. Общность проблематики не мешает быть ей национально-своеобразной.
Однако, несмотря на все плюсы взаимодействия культур, любое общество порождает конфликты и требовать от общества абсолютной бесконфликтности – это либо мифотворчество, либо безнадежная научная архаика, либо то и другое вместе, встреча «чисто традиционного» общества с модернизированным в рамках одного государства порождает большую напряженность, острые кризисы легитимности, конфликтности и даже враждебности». Эти моменты конфликтности отражаются в культуре разных народов. Известный кавказовед Р. Ханаху в своей монографии «Традиционная культура Северного Кавказа: вызовы времени» делает вывод, что на Северном Кавказе нет столкновения «чисто традиционного» с «чисто современным, а есть лишь определенная, порой конфликтогенная оппозиция отдельных элементов модернизма и традиционализма».
Социально-философский анализ современных общественных процессов приводит нас к выводу, что их суть есть не что иное, как противоречивое становление регионального своеобразия. Фактором, способствующим нарастанию конфликтности культур, взаимного неприятия и отчуждения служит нарушение баланса культур.